Экспортные поставки нефти с Тенгизского месторождения, обеспечивающие более трети зарубежных продаж Казахстана (60 млн тонн в год) в результате остановки КТК оказались под угрозой полного прекращения. Это вынудило Нур-Султан пойти на самые решительные меры. Казахский президент поручил национальной компании страны продумать будущее использование Тенгизского месторождения, прилечь к освоению которого необходимо всех акционеров трубопровода.

«В таком случае, инвестиционные доли каждого участника должны будут делиться пропорционально — каким пакетом акций владеет участник проекта, такова и будет его доля во вложениях для продолжения стабильной работы добывающего маршрута», — отмечает эксперт Финансовой академии при правительстве РФ Игорь Юшков. Напомним, что еще в начале реализации проекта в него вошли, помимо российских и казахских государственных структур, еще около десятка частных компаний, представляющих США, Италию, Великобританию и даже Оман. Затраты на само создание трубы не превышали миллиарда долларов (для сравнения, строительство российского газопровода «Северный поток — 2» обошлось инвесторам примерно в $9 млрд).

«Трансгосударственный проект должен был приносить доходы. КТК никогда не рассматривался в качестве очередного энергетического рычага Кремля, с помощью которого можно было бы при удобном случае создать топливный дефицит на западном рынке, — говорит инвестиционный стратег УК «Арикапитал» Сергей Суверов.

Инвесторы собирались получать дивиденды за свои вложения, не подразумевая никакой политической подоплеки. В нынешних условиях миноритарные акционеры КТК, представляющие в том числе недружественные для Москвы страны, способны проигнорировать новые инвестиционные задачи, а, может быть, даже продать свои пакеты, например, азиатским корпорациям, которые спокойно относятся к геополитическим проблемам Москвы».

У госкомпании «КазМунайГаз», которому Нур-Султан дает задание по проработке альтернативных маршрутов использования добываемой в стране нефти, существует крайне ограниченный набор вариантов альтернативных экспортных поставок. По словам Токаева, в первую очередь следует задействовать мощности трубопроводной системы «Атырау — Кенкияк — Кумколь», что, по мнению казахского президента, станет важнейшим фактором диверсификации энергетического экспорта страны. Владельцами этой трубы, помимо казахского правительства, являются китайские энергокомпании.

Эта нефтяная труба берет свое начало на берегу Каспийского моря в казахском Атырау, недалеко от которого находятся залежи углеводородов, а завершается в китайском городе Синьцзяне. Правда, пропускная способность канала составляет всего 12 млн тонн в год, что явно не хватит для замены российских энергетических маршрутов.

Второй возможный путь — использование Транскаспийского транспортного маршрута. Поставки по этой нитке были запущены в 2007 году, однако пропускная мощность транзита ограничена — доставка осуществляется через вагонные цистерны или посредством бензовозов. За год они способны перевезти всего 200 тыс. контейнеров, наполняемость которых едва ли превысит 10 млн тонн груза.

Еще одним выходом могли бы стать морские перевозки сырья.

«Самыми удобными маршрутами тогда стали бы порты Новороссийска или Усть -Луги в Ленинградской области, — считает Юшков. — Однако если Казахстан намерен полностью обходить российские транспортные узлы, то, теоретически, можно отгружать сырье в среднеазиатские страны, которые готовы платить по «двойному тарифу», или переправлять нефть через Средиземное море».

Но и тут есть свои подводные камни. По словам эксперта, обычно оплачивается нефть, уже закаченная в танкеры, а за риск срыва поставок приходится набавлять стоимость контракта. Логистика вырастет в разы и даже существующие высокие цены на углеводороды не смогли бы обеспечить доходность такого экспорта.

«Во многом окончательное решение будет зависеть от Москвы, для которой Казахстан является союзником, а страны-импортеры энергоресурсов — недружественными, их экономика будет нести урон из-за топливного моратория в отношении России. Через КТК поставляется около 1% мирового предложения нефти. Тем не менее, этого процента могут недосчитаться европейцы, энергетический дефицит которых приобретает все более четкие контуры», — полагает Игорь Юшков.