Минэнерго предлагает ввести абсолютные показатели по дивидендам для госкомпаний, рассказал в интервью «Известиям» первый заместитель министра энергетики Алексей Текслер. Он также рассказал о процессе реформирования системы налогообложения в нефтяной отрасли и выразил мнение, что альтернативная энергетика больше, по сути, альтернативной не является.

— Вы говорили, что Минэнерго поддерживает индивидуальный подход к определению дивидендов госкомпаний в сфере ТЭКа. Какие дивидендные решения вы будете предлагать компаниям ТЭКа в 2018 году?

— Я действительно говорил, что мы поддерживаем индивидуальный подход, ведь у компаний разная ситуация. И моя позиция заключается в том, что помимо процентов от прибыли я бы в дивидендную политику государственных компаний включал и абсолютные цифры, направляемые на выплату дивидендов, которые были бы ориентиром для акционеров и KPI для менеджмента. Акционер хочет получать стабильные дивиденды, а прибыль может меняться в зависимости от конъюнктуры, от переоценок денежных или не денежных статей. 50% от малой прибыли может составить меньше, чем 25% от большой. Я считаю, что нужно ставить перед нашими компаниями долгосрочные задачи в части дивидендной политики — это существенно упростило бы бизнес-планирование, дало бы правильные стратегические установки для инвесторов и рынка. А для миноритарных акционеров абсолютные цифры дивидендного дохода и сама доходность в процентах являются более важным параметром, чем проценты чистой прибыли. Конечно, надо указывать процент, сейчас это диапазон 25–50%, но в дивидендной политике должна быть фраза «эта сумма не должна быть меньше» и указывать абсолютную цифру, которая является заданием менеджменту от акционеров, что компания должна заработать для акционеров столько-то денег. Одной из задач для менеджмента может стать индексация дивидендов, там, где позволяет ситуация, это абсолютно правильная практика и подход.

— Как эта цифра может определяться?

— Все долгосрочные планы развития компаний существуют. На три года, на пять лет, у кого-то есть более долгосрочные программы. В этом-то и суть, что на долгосрочную основу надо поставить понятные задачи, а не заниматься этим каждый год. Компании нужно знать, что минимум столько-то миллиардов рублей она должна обеспечить дивидендов. Бюджету это было бы удобнее, потому что известно, какую сумму он может получить.

— Ваше предложение поддерживается в правительстве?

— Со мной особенно никто не спорит.

— Как в Минэнерго идет работа над стратегическими документами: Энергостратегией-2035, а также концепцией развития внутреннего рынка и генеральных схем по нефти и газу?

— Проект Энергетической стратегии России до 2035 года правительством в целом одобрен, но формально еще не выпущен. Когда документ будет утвержден официально, мы обновим документы, о которых вы сказали, доработаем отдельные генсхемы.

— Когда в Госдуму будет представлен законопроект по НДД?

— Законопроект подготовлен Минфином, и недавно мы его получили для рассмотрения. У нас был ряд замечаний и уточнений. Большинство вопросов удалось решить с Минфином во время рабочих встреч и совещаний. В ближайшие дни документ планируется рассмотреть на правительственной комиссии. В целом он соответствует решениям и договоренностям, которые у нас были.

— Какие основные параметры предложил Минфин?

— Параметры, которые мы согласовывали. У нас есть три группы месторождений: браунфилды Западной Сибири с объемом пилотных проектов до 15 млн т добычи в год. Гринфилды Восточной Сибири, которые уже пользуются льготами по экспортной пошлине и могут в добровольном порядке перейти на НДД, и новые месторождения Западной Сибири объемом добычи около 300 тыс. т в год. Налогооблагаемая база — это, грубо говоря, расчетный денежный поток, к которому будет применяться ставка в 50%. Есть и другие параметры НДД, наверно, нет смысла об этом говорить подробно. Это требует отдельного разговора.

— Минфин только вам пока направил документ или и в нефтяные компании тоже?

— С нефтяными компаниями мы сами работаем.

— Вам же надо обсудить с рынком…

— Мы сейчас это делаем. Я не исключаю, что будут технические правки.

— Не будет такого, что нефтяные компании скажут: «Нет, давайте всё перепишем, придумаем новые льготы», — и весь процесс перезапустится?

— Нет.

— Базовое понимание уже есть, сейчас решаются только технические вопросы?

— Да.

— Вы являетесь соруководителем проекта «Энерджинет». Очень мало людей знают об этом проекте, расскажите подробнее, как новые технологии будут внедряться в энергетику?

— «Энерджинет» — одно из направлений Национальной технологической инициативы. Соответствующую дорожную карту в сентябре прошлого года одобрили на президиуме совета по модернизации, который возглавляет председатель правительства Дмитрий Медведев. У нас три базовых направления: надежные и гибкие «умные» сети, интеллектуальная распределенная энергетика и потребительские сервисы. Последнее из них — очень интересное: больше IT, чем энергетика, но мы его определили крайне важным. В том числе в контексте блокчейна, который сегодня активно обсуждается. Его внедрение для расчетов за электроэнергию позволит делать это напрямую через гаджеты, как сегодня мы выбираем тариф интернета.

— Гражданин сможет стать как потребителем, так и производителем?

— Да. Вы будете своему соседу электрическую энергию продавать, когда у вас избыток, а у него дефицит. Такие технологии будут. Это и есть потребительские сервисы, которые в будущем помогут жить в новом энергетическом мире. Мы определили эти три направления. Задача по ним — набрать максимум пилотных проектов, реализовать их. Затем они должны все масштабироваться. И, скорее всего, потребуется изменить нормативную базу. Пилоты нужны, чтобы понять, как именно ее менять. У нас уже одобрен первый проект. Это «Цифровой район электрических сетей» в Калининградской области. Аналогичный проект мы будем делать в Севастополе. Там масса идей и предложений, которые надо превратить в реальные проекты.

— Есть еще на очереди?

— У нас на очереди около 15 проектов разной степени готовности.

— А блокчейн когда будет?

— Эти технологии уже есть. Я верю в наших айтишников, которые работают в нашей рабочей группе. Они когда-то зарядили меня, теперь их заряжаю я. Это очень непростая тема и с точки зрения регулирования, как и сам блокчейн, как биткойн, как использование блокчейна и биткойна в финансовых трансакциях между банками.

— Технологическая революция в ТЭКе — это во многом альтернативная энергетика. Какие есть сейчас возможности у этого вида энергетики?

— Я против словосочетания «альтернативная энергетика» — она уже не «альтернативная». В Дании практически половина электроэнергетического баланса — это ветровые станции. Солнечная и ветровая энергетика уже вполне традиционна. В нашем энергобалансе почти 20% — крупные гидростанции. Это тоже возобновляемые источники энергии (ВИЭ). То, что вы называете альтернативными, — солнце и ветер — сегодня в энергобалансе составляет меньше 1%. У нас есть четкий план, как будет развиваться этот вид генерации. Темпы развития возобновляемой энергетики будут самыми высокими. Правда, начинали почти с нуля.

Мы планируем, что через 15–20 лет доля ВИЭ в энергобалансе будет более 3%. Для страны с развитой традиционной энергетикой пока такой прогноз достаточен. Всё может изменить революция в сфере накопителей энергии большой мощности, тогда планы внедрения ВИЭ будут пересмотрены.

Основная задача в этой сфере — наращивать компетенции и производство передового по мировым меркам оборудования. Мы уже производим солнечные панели, полностью соответствующие этим критериям. В прошлом году «Росатом» занялся технологиями для ветровых станций — через два года у нас будет собственная ветрогенераторная установка. И «Росатом» будет производить не только лучшие в мире атомные, но и ветровые станции. При этом и атом, и ветер — безуглеродная энергетика, соответствующая всем «зеленым» критериям. Это очень важно.