Недавно издание Forbes сообщило о появлении в России нового миллиардера. 35-летний Николай Сторонский сделал себе состояние, оцениваемое в $1,65 млрд, основав финтех-стартап и занимаясь венчурными инвестициями. История показательная: именно на рискованных вложениях в высокотехнологические стартапы и делаются главные состояния в первой четверти XXI века. Можно сказать, сейчас этот вид бизнеса в тренде, точно так же, как в 90-х главные состояния в России делали на добыче и переработке сырья (Алекперов, Потанин, Ходорковский, Абрамович и др.), а в нулевых — на освоении новых возможностей Интернета (Волож, Дуров).

Современный бизнес, во всяком случае, его передовой отряд, функционирует не так, как бизнес наших дедов и отцов. Чтобы заработать по-настоящему большие деньги в современных условиях, нужны по-настоящему прорывные идеи, особенно в сфере высоких технологий. Генерировать их могут только особо одаренные люди, которые чаще всего не обладают необходимыми для воплощения своих идей в жизнь деньгами. Однако на рынке существуют инвесторы, «сидящие» на деньгах и к тому же жаждущие обогатиться на идеях, которые лично им не под силу, — ради этого они готовы рисковать и вкладываться даже в неочевидные с точки зрения грядущего успеха проекты. Наконец, есть специально обученные люди под звучным названием «ангелы», готовые соединять первых и вторых и получать от воплощения этой цепочки в жизнь свой профит.

Один из классических примеров подобной цепочки — Майкл Блумберг и рожденная им информационная империя, благодаря которой он стал миллиардером. А начинал он свое дело с $10 млн долларов, заработанных на Уолл-стрит. На них в начале 1980-х он создал компанию Innovative Market Systems (IMS), поставлявшую новый продукт — оперативную бизнес-информацию в реальном времени и в широком наборе разных форм. В 1983 году у компании появился первый крупный клиент — инвестиционная фирма Merrill Lynch, которая вложила в IMS $30 млн; это позволило компании Блумберга быстро набрать обороты.

С 1987 года компания носит название Bloomberg L.P. Сегодня у нее 167 филиалов, 20 000 служащих и годовой доход в $10 млрд. Личное состояние Блумберга составляет $62 млрд. Его начальный инвестор — Merrill Lynch — в 2008 году, в разгар глобального финансового кризиса, продал Блумбергу свою долю в Bloomberg L.P. за $4,5 млрд. Как говорится, почувствуйте разницу — между первоначальным вложением средств и отдачей от этой инвестиции.

Венчурный капитал: анатомия успеха

Истоки венчурного капитализма можно отыскать в первой половине XX века: предприниматели США вкладывали деньги в проекты (термина «стартап» еще не было), имеющие шансы на прибыльность не сегодня и не завтра, а в будущем. Этим занимались Рокфеллеры, Вандербильты, Уитни, Варбурги. Но профессиональный венчурный капитализм возник лишь после принятия в США закона 1958 года «Об инвестициях в малый бизнес». На основе этого закона специальная администрация начала лицензировать «инвестиционные компании для малого бизнеса». Американское правительство ставило своей целью упростить привлечение капитала для небольших новаторских компаний и тем самым стимулировать развитие экономики США.

В истории венчурного бизнеса отправной точкой принято считать Fairchild Semiconductor — компанию, с которой начались интегральные схемы и транзисторы. Она была основана в 1957 году, а в 1959-м получила финансирование от профессионального венчурного фонда. Благодаря этому импульсу стартап быстро вырос в крупный бизнес, давший начало целой технологической отрасли.

Вспоминая «этапы большого пути» венчурного капитализма, обычно говорят о его максимальном расцвете в середине 1990-х годов: тогда деньги хлынули рекой в хайтековские фирмы Кремниевой долины, и мир стал свидетелем колоссального роста биржевых котировок компьютерных, интернетовских и биотехнологических компаний. Десятки миллионов людей приобщились к быстрому росту богатства за счет инвестиций в акции хайтека — тогда в них вкладывались не только инвестиционные фонды, но и рядовые граждане. А потом, в 2000 году, хайтековский пузырь с треском лопнул — потери инвесторов, больших и маленьких, составили пять триллионов долларов…

Но наиболее жизнеспособные бизнесы этой отрасли живут и здравствуют — их рыночная капитализация (суммарная биржевая стоимость акций) достигает триллионных цифр в долларах. Хайтековские гиганты Apple и Microsoft уже перешагнули отметку в $1 трлн на брата, а Amazon и Alphabet (так теперь называется материнская корпорация Google) вплотную подошли к триллионному рубежу.

Вспомним лишь один пример из этого ряда. Компания Google, основанная уроженцем Москвы Сергеем Брином и Лэрри Пейджем, получила первое финансирование ($100 тыс.) в 1998 году — собственно, еще до того, как эта компания была официально учреждена. Деньги дал Андреас фон Бехтольсхайм — бизнесмен родом из Баварии (и питомец того же Стэнфордского университета, где учились Брин и Пейдж), который еще в 1982 году стал соучредителем успешной хайтековской компании Sun Microsystems. Эта компания вышла на прибыль уже в первом квартале своей жизни, а в 1999 году создала венчурно-инвестиционную фирму для вложения средств в хайтековские стартапы.

«Ангелы» для вундеркиндов

Американская Национальная ассоциация венчурного капитала разъясняет: венчурный капиталист — не тот, кто достал из своего личного кармана миллионы и дал эти деньги авторам хорошей бизнес-идеи. Это профессия, представитель которой действует через венчурный инвестиционный фонд. Фонд сперва мобилизует средства из различных источников, начиная с крупных финансовых корпораций, а потом их вкладывает в стартапы в обмен на долю в бизнесе.

Согласно данным интернет-платформы Crunchbase, за десятилетие с 2010-го по 2019-й объем вложений венчурного капитала в мире составил $1,5 трлн, причем прослеживается явная тенденция роста от года к году. В 2019 году венчурные инвестиции были равны примерно $295 млрд; их получателями стали 32 800 компаний — от крошечных стартапов на «эмбриональной» стадии развития до уже раскрученных крупных компаний, готовых выйти на биржу.

Crunchbase отмечает, что, несмотря на динамику развития глобальной венчурной индустрии, в ней сохраняется географический перекос: непропорционально большая часть всех венчурных инвестиций и сделок приходится на Северную Америку. Правда, в последнее время обозначилась тенденция снижения удельного веса США и Канады при увеличении финансирования стартапов в других районах мира. В I квартале 2019 года доля Северной Америки составляла 48%, а в IV — уже 39%.

Мировая экономика развивается неравномерно: в одних странах — замедление, в других — ускорение… Снижение объемов фандрайзинга (привлечения внешних ресурсов) для стартапов в Китае компенсируется ростом венчурных вливаний в Европе и Латинской Америке. Но Северная Америка занимает особое место благодаря объему ее экономики, которая составляет по ВВП четверть мировой (в основном, конечно, за счет США — самой крупной экономики планеты, которая в 12 раз больше канадской и в 13 раз — российской).

Каждый год в США создается более 600 тысяч новых бизнесов, но было бы ошибкой думать, что они в своем большинстве получают венчурное финансирование. Это удел крошечного, особо удачливого меньшинства, а именно — 0,05% всех стартапов. При этом удельный вес тех из них, кому удается раскрутиться до миллиардной капитализации, составляет 1%. Что-то не срастается, скажете вы: стартапы вырастают до серьезного уровня, не получая венчурного финансирования?

Дело в том, что, помимо индустрии венчурного капитализма, существуют другие источники финансирования — не в последнюю очередь так называемые «ангелы-инвесторы». Это те самые «добрые дяди», которые достают из своего личного кармана крупные суммы денег и дают их мозговитым ребятам из Гарварда или Массачусетского технологического института (MIT), придумавшим нечто такое, о чем до них никто не додумался. Хотя ребяток из MIT и Гарварда пасут и венчурные фонды, и серьезные госорганизации вроде управления перспективных разработок Пентагона.

Но помимо талантов из элитных университетов есть немало одаренных ребят, не имеющих денег, чтобы учиться в Принстоне или Йеле, где за каждый год надо выложить $60 000 или больше. Нет у них денег и для раскрутки своих изобретений. Хорошо, если кому-то из них повезет, как повезло Стиву Джобсу и Стиву Возняку, когда инженер-электрик и бизнесмен Марк Марккула в 1977 году заинтересовался только созданной и абсолютно никому не известной компанией Apple и внес в ее кассу $250 000. Этот «ангел-инвестор» вошел в руководство компании и получил в ней долю в размере 30%.

Свой «ангел-инвестор» был и у Марка Цукерберга: в 2004 году венчурный капиталист Питер Тиль вложил из личных средств $500 000 в социальную сеть Facebook. За свою «ангельскую инвестицию» он получил 10,2% компании и вошел в ее совет директоров. Это было первое вливание средств извне в Facebook. Но далеко не последнее.

Согласно очень приблизительной статистике, венчурные инвестиционные фонды выбирают одну компанию из 400, когда решают, кому дать деньги. «Ангелы-инвесторы» в среднем рассматривают в 10 раз меньше претендентов на финансирование.

Интернет-платформа Fundable, которая за плату помогает малым бизнесам «пойти по миру с шапкой» и наполнить эту «шапку» долларами, показывает в своем инфографике следующую иерархию источников финансирования стартапов в США: №1 — личные сбережения и кредиты; №2 — родные и друзья; №3 — венчурный капитал; №4 — «ангелы-инвесторы»; №5 — банки; №6 — краудфандинг. Если кто-то еще не успел познакомиться с этим заимствованием в русский язык, поясним: crowdfunding дословно значит «финансирование толпой». Бросают клич, и все желающие могут поучаствовать. Начавшись как стихийное движение, краудфандинг стал бизнесом — Fundable является одним из его представителей. Каждый год стартапы в США получают за счет краудфандинга $5,1 млрд.

Наши люди в Массачусетсе

А что в России? В России есть всё — и стартапы, и венчурный капитал, и «ангелы-инвесторы»… Но результаты в этой области пока скромные. Имеющиеся опросы этого сектора показывают, что по состоянию на 2019 год в большинстве случаев (63%) новый бизнес запускают на собственные сбережения (для сравнения: в США этот процент почти вдвое ниже), 16% получают гранты, 9% — помощь родственников и знакомых. «Ангелы-инвесторы» в прошлом году помогли лишь 2% опрошенных — против 5% в 2018 году. Почему «бизнес-ангелы» разочаровываются в российских стартапах? Потому, говорится в российском исследовании «Стартап барометр», что новые бизнесы часто занимаются тем, что не интересно инвесторам: допустим, создают сервисы с применением искусственного интеллекта и Big Data, развивают технологии в образовании, а венчурные инвесторы хотят инвестировать средства в логистические сервисы и технологии для пищепрома и розничной торговли.

Безусловно, в России есть немало стартапов, которые добились успеха благодаря востребованной идее и правильной стратегии. Вот несколько примеров: карта AeroState — программа, которая предлагает пользователям в любой стране отследить качество окружающей атмосферы; Cardberry — приложение, объединяющее все скидочные карты в одну; ibox — программа, которая осуществляет прием наличных и безналичных платежей через смартфон без использования кассового оборудования; Planner 5D — приложение, в котором создаются проекты зданий и будущие интерьеры; Promobot — робот, понимающий человеческую речь и способный действовать в качестве продавца-консультанта.

Идеи наших соотечественников зачастую находят признание и финансовую поддержку за океаном. Журнал MIT Technology Review опубликовал престижный список 35 лучших за 2019 год новаторов в возрасте до 35 лет, куда включены и выходцы из бывшего СССР.

Биолог Ольга Дудченко из Киева и физик Ида Павличенко из Баку окончили, соответственно, МГУ и МФТИ, а потом работали в исследовательских центрах Массачусетса. Ольга Дудченко придумала, как быстро соединить в правильном порядке миллиарды неорганизованных фрагментов кода ДНК, чтобы выявить фактический геном. Проект Ольги и ее американских коллег называется DNA Zoo («Зоопарк ДНК»). Разработка Иды Павличенко, сотрудницы Гарвардского института Вейсса и соучредителя стартапа под названием PionEar, касается значительного усовершенствования трубок, которые врачи используют для борьбы с ушными инфекциями у маленьких детей. Оба проекта привлекли инвестиции.

Олег Рогинский — парень, о котором еще недавно мало кто знал. В Массачусетс он приехал в 16 лет. Сегодня среди клиентов созданного им стартапа People.ai — такие титаны бизнеса, как Lyft, Dropbox и MemSQL. В мае 2019 года издание TechCrunch, ссылаясь на свои источники, оценило People.ai в $500 млн. За три года в компанию инвестировали $100 млн такие фонды, как Y Combinator, Lightspeed Venture Partners, GGV Capital и даже Andreessen Horowitz, вложивший средства в Twitter, Facebook, Zynga и Groupon. Чем привлекательна компания, которой всего три года? Если очень кратко, People.ai использует алгоритмы, которые помогают фирмам зарабатывать больше, тратя меньше денег на маркетинг.

Алексей Фурман переехал из Москвы в Бостон в девятилетнем возрасте. Не получив специального образования, он стал сооснователем компании Invitae и изменил рынок медицинской диагностики США. Благодаря Invitae теперь можно провести генетический тест на предрасположенность к заболеваниям за какие-то сотни долларов. Стив Джобс в свое время потратил на это $100 тысяч… Фурман долго искал инвесторов — и в конце концов нашел: компанией заинтересовался небольшой инвестиционный фонд из Коннектикута, вложил деньги и не прогадал.

Всем этим молодым людям всего лишь по 30 лет с «хвостиком». Все у них еще впереди. Может быть, не только за океаном, но и на исторической родине.