Бартерная торговля РФ с Мьянмой может работать только в рамках долгосрочных межправительственных соглашений, но вряд ли будет привлекательна для компаний при разовых поставках из-за высоких административных издержек и временных затрат, считает ведущий научный сотрудник международной лаборатории исследований внешней торговли ИПЭИ Президентской академии Александр Фиранчук. Об этом он рассказал 6 сентября, отметив, что бартерные сделки с Мьянмой сталкиваются с рядом ограничений.

Ранее в этот день генеральный директор департамента планирования министерства сельского хозяйства, животноводства и ирригации Мьянмы Чжо Све Лин сообщил ТАСС, что Мьянма может запустить систему бартерной торговли с Россией, чтобы противостоять санкционному давлению. Он уточнил, что страна установила такую систему с Китаем. Мьянма может поставлять сельскохозяйственные продукты вроде риса, масла, сахара и морепродуктов и готова обменивать эти товары на удобрения, нефть и газ из РФ.

«Бартерные сделки с Мьянмой, как и с любой другой страной, сталкиваются с рядом принципиальных ограничений, что снижает их эффективность и объясняет редкость таких сделок в современной мировой торговле», — сказал Фиранчук.

По его словам, немногие компании-экспортеры заинтересованы в получении товаров из страны-партнера. Маловероятно, что производитель российских удобрений захочет в рамках бартера принять сельскохозяйственную продукцию из Мьянмы, считает эксперт, ведь это создает необходимость в появлении информационной платформы — посредника, который будет подбирать подходящие товары и формировать пул для обмена.

Кроме того, для нормальной работы таких платформ необходимо, чтобы товары имели четкие характеристики и понятную стоимость.

«Это означает, что для бартерных операций подходят преимущественно однородные — биржевые — товары. В этом отношении структура российско-мьянмской торговли частично соответствует требованиям», — добавил Фиранчук.По его мнению, важным ограничением является необходимость сбалансированного обмена, то есть вывозимый товар должен соответствовать по стоимости ввозимому. Добиться такого равенства на практике практически невозможно, подчеркнул эксперт.

«В большинстве случаев торговля с небольшими партнерами характеризуется волатильностью и редко бывает сбалансированной. Например, за последнее десятилетие, до 2022 года, импорт из Мьянмы колебался от $15 млн до $150 млн в год, а экспорт — от $40 до $160 млн, что составляло не более 0,05% российского товарооборота», — уточнил он.

Еще одной проблемой он назвал возможность занижения стоимости ввозимых и вывозимых товаров для снижения налоговой и тарифной нагрузки, особенно при торговле товарами с уникальными характеристиками.

Эксперт считает, что в целом создание посредника, который бы занимался подбором товаров для экспорта и импорта, согласование объемов и сроков поставок требуют значительных усилий.

«Бартер может работать только в рамках долгосрочных межправительственных соглашений, но вряд ли будет привлекателен для компаний при разовых поставках из-за высоких административных издержек и временных затрат. Риски и ограничения, связанные с использованием резервных валют и проведением трансграничных платежей, логичнее снижать через создание новой расчетной системы, например в рамках БРИКС, или через расширение использования валют третьих стран. Вероятно, бартер будет использоваться лишь отдельными компаниями», — заключил Фиранчук.

Ранее, 4 сентября, заместитель главы Федеральной таможенной службы РФ Владимир Ивин в студии «Известий» на Восточном экономическом форуме сообщил о том, что импорт из Азии составляет на данный момент 66% от общей доли поставок. Это говорит о развороте, переориентации РФ на восток в сфере торговли.