В пятницу, 13 марта, состоится заседание совета директоров Банка России. На нем должно быть принято решение об основной ставке. Каким будет это решение? Набиуллина и Йеллен – «сестры» денежного станка? Ответ на вопрос, что решит совет директоров ЦБ 13 марта, можно было дать еще месяц назад. 12 февраля в пансионате «Бор» состоялась полуконспиративная встреча Эльвиры Набиуллиной с банкирами. Председатель ЦБ вывезла своих поднадзорных из Москвы, чтобы заявить о том, что таргетирование инфляции уже не является самой главной целью регулятора. Теперь таких целей три: курсовая стабильность, инфляционное таргетирование, поддержка экономики.

На первый взгляд, троецелие следует приветствовать. Хотя бы потому, что в таргетировании инфляции есть немалое лукавство. ЦБ ставил перед собой в качестве основной цель борьбы с инфляцией, когда всем было ясно, что российские цены движут не только монетарные факторы, а значит, инфляция далеко не полностью подвластна ЦБ. Но вывешивание новых мишеней вызывает и вопросы. Очень похоже на то, что Набиуллиной, что называется, настоятельно рекомендовали расширить цели. Сама она, во всяком случае в своих публичных выступлениях, до 12 февраля всегда поднимала на щит именно таргетирование инфляции и никак не ответила на публично прозвучавшее еще в безоблачном прошлом предложение Владимира Путина брать пример с ФРС США.

Наоборот, Набиуллина всячески дистанцировалась от ответственности за всю экономику, вероятно, небеспочвенно видя в этом угрозу независимости ЦБ. В «Основных направлениях единой государственной денежно-кредитной политики на 2015 год и период 2016 и 2017 годов», написанных в ноябре 2014 года, антиинфляционный приоритет – символ веры: «Банк России устанавливает уровень ключевой ставки таким образом, чтобы обеспечить достижение цели по инфляции в среднесрочной перспективе».

Но 12 февраля все изменилось. Набуллина поставила поддержку экономики пусть третьей, но все-таки одной из основных целей Банка России. В связи с чем теперь он превращается в настоящий мегарегулятор, становясь по поставленным целям почти аналогом ФРС. С другой стороны, это пересмотр самой концепции политики, проводимой ЦБ. Пересмотр, который сродни капитуляции, сдаче позиций, над которыми еще недавно развивался флаг ЦБ.

Но на троецелие можно взглянуть и прагматически: возможно ли выстроить такую политику залпового огня, которая накрывала бы все три цели? Даже ФРС поддерживает рост, таргетирует инфляцию, но не стабильность доллара. Курс доллара управляем, но это не синоним стабильности (понятно, что количественное измерение курсовой стабильности по-американски и по-русски – две большие разницы). Если же вернуться к рублю, то о какой стабильности его курса можно вообще говорить, если он зависит от динамики котировок нефти и от решений международных рейтинговых агентств в значительно большей мере, чем от действий ЦБ?

В пользу таргетирования инфляции в свое время выдвигался вполне рациональный довод от противного: если приоритет – поддержание стабильности рубля, то, как учит опыт действий ЦБ в 2009 году, поддержка рубля за счет валютных интервенций слишком дорого стоила экономике, усугубив банковский кризис из-за вымывания с рынка рублевой ликвидности. Опыт 2009 года ни в коем случае не следует забывать. Ошибки неизбежны, но их повторение недопустимо. Из этого опыта следует, что главная цель ЦБ, и не только российского, – таргетирование ликвидности. Все остальное – следствие.

Если исходить из этого, то стоит сосредоточиться не столько на раскладывании пасьянса целей, сколько на тех показателях, по которым можно определить оптимальный уровень ликвидности в экономике. Здесь цели могут превращаться в средства, и наоборот. Так, уровень инфляции, как и курс рубля, – это, конечно, важные сигналы – в том числе и о том, как экономика реагирует на имеющийся уровень ликвидности. Но нужны и другие показатели, главный из которых: уровень задолженности субъектов экономики. Другими словами, ЦБ теперь должен мониторить не только семейство банков, но и финансовое состояние экономики в целом.

Не секрет, что внутри тройки целей – очевидные противоречия. В октябре 2014 года прославившийся предсказанием кризиса 2008 года профессор экономики Нуриэль Рубини описал тиски, в которых теперь оказался Банк России. «Постепенно ускорится инфляция, и Центральный банк России окажется в пикантной ситуации, – сказал Рубини. – Если он попытается остановить ослабление рубля повышением процентной ставки, это еще больше ослабит экономику. Но если такого шага не сделать, это может обрушить рубль и вызовет еще большую инфляцию. Серьезная дилемма». Именно в этом цугцванге и оказался ЦБ.

Что там на мишенях?

Но начнем изучение «попаданий» в мишени. Про состояние экономики говорить долго не будем. Понятно, что нынешняя основная ставка ЦБ это кризисное состояние никак не улучшает. Но ее уровень, в свою очередь, зависит от инфляции. Инфляция же давно перепрыгнула все расставленные ЦБ флажки. Выше было сказано, что, возможно, расширяя набор главных целей Банка России, Набиуллина следует настоятельным негласным рекомендациям. Но возможен и другой вариант: именно рост цен подтолкнул председателя ЦБ отказаться от единственной главной цели своей политики – кому же приятно подписывать акт о капитуляции! Теперь ЦБ может хотя бы словесно лавировать, плутая между тремя целями.

Но что же сама инфляция? В годовом исчислении она уже зашкаливает за 16%. Мало того, представители власти соревнуются в перетягивании пика инфляции все дальше. Он уже успел переехать с января на июнь. Все это было бы очень увлекательно, если бы не означало, что разгон цен будет постоянно усиливаться – а это значит, что страна приближается к состоянию гиперинфляции, которую, как все надеялись, мы оставили в 1990-х.

И что же в этих условиях делает ЦБ? 17 февраля, то есть уже после того, как антинфляционная цель была размыта Эльвирой Набиуллиной выдвижением еще двух главных целей, Банк России подтвердил свой прогноз, в котором говорится, что при отсутствии новых непредвиденных негативных факторов цель по инфляции 4% остается достижимой в среднесрочной перспективе (к 2017 году). Каково? Это больше похоже даже не на последовательность, а на капризное упрямство. На сайте «Инвесткафе» был вывешен комментарий: «В «среднесрочной перспективе» Ходжа Насреддин обещал падишаху научить ишака говорить».

А что с целью стабилизации курса рубля? За его курсовой динамикой мы все следим с понятным и напряженным вниманием. Вопрос не о самих котировках, а о том, какие из них можно сделать выводы. На аукционах валютного РЕПО банки становятся все активнее. Значит, банки как минимум не исключают пересмотра пессимистичных прогнозов по рублю, перспективы которого так беспросветны, как это было еще недавно. Важно подчеркнуть: валютные РЕПО, относительно новый инструмент, запущенный ЦБ, так же сыграли свою роль. Но главный риск для рубля, помимо, понятно, падений котировок нефти (вероятность такого развития событий снижается, но не исключается), – неопределенность, можно даже сказать, непредсказуемость следующего шага ЦБ.

Пятница, 13-е

Так что же ЦБ сделает 13 марта?

Повысит ставку? Тогда это можно будут понять так, что ЦБ по-прежнему ставит борьбу с инфляцией на первый план, и троецелие провозглашено для отвода глаз. Надежды рубля на «стабилизацию» укрепятся, а экономика приобретет ускорение свободного падения. Не исключен и банковский кризис. Сохранит ставку? Но это будет означать отказ от продвижения к любой из трех целей. Инфляция никак не притормозит, так как ставка будет ниже годового уровня инфляции. Рубль останется в нынешнем осторожном ожидании условной стабилизации. Экономика останется на табуретке с кредитной удавкой на шее. Понизит ставку? Это будет означать, что ЦБ окончательно признал свое поражение в борьбе с инфляцией, зато задумался об экономике. Все бы хорошо, но рубль рискует посыпаться, потому что подешевевшие рубли могут превратиться в доллары. Все как с той птахой: клюв вытащит – хвост увязнет.

Вам это не напоминает игру в наперстки? С той лишь разницей, что самого наперсточника-то и нет, шарик вбрасывается и в самом деле совершенно случайным образом. Чтобы этого ни было, из трех карт ЦБ надо выбирать козырную. И этот выбор будет, конечно, политическим. Наиболее оправданным выглядит третий сценарий действий ЦБ.1 Да, тогда ему придется наступить на горло собственной антиинфляционной песне, но это наименьшее из зол. Понятно, что ставка все равно останется высокой, но это будет лучом света в темном царстве. Что же касается рубля, то ЦБ может надеяться, что здесь его подстрахует нефтяной рынок, который приближается к точке разворота цен.

Президент РСПП Александр Шохин накануне рассказал: бизнес ждет, что «они снизят ставку хотя бы символически, на 1 процентный пункт, чтобы показать, что идет движение в этом направлении, бизнес, как говорится, молится». Шохин, впрочем, обрисовал и «план Б»: если проектное финансирование поднять с нынешних 50 млрд до 1 трлн рублей, ключевую ставку можно не снижать до 2017 года. Но это с точки зрения промышленников. Финансисты смотрят иначе: есть международные оценки, разделяемые рейтинговыми агентствами – если базисная ставка ЦБ продержится на уровне не ниже 15% дольше двух кварталов, вероятность наступления банковского кризиса в России резко вырастет.