Итальянские парламентарии вслед за французскими коллегами, как считают многие политологи, могут проголосовать против антироссийских санкций, поскольку в Италии очень сильны настроения против этих мер. Почему итальянский бизнес выступает против продления санкций, как они отражаются на ВВП этой страны, как финансовая элита может поддержать российский малый и средний бизнес, сколько готова инвестировать в него, а также почему Россия так важна для стран Евросоюза, в том числе в качестве моста в Азию, накануне голосований в государствах Евросоюза «Известиям» рассказал президент ассоциации «Познаем Евразию», глава банка «Интеза» Антонио Фаллико.

— Стало ли труднее работать в России после присоединения Крыма?

— Я бы не стал выделять Крым в отдельную проблему. Можно говорить о геополитической турбулентности, частью которой являются последствия событий на Украине и напряженность в отношениях между Западом и Россией. Одним из результатов таких событий стали санкции — как западные по отношению к России, так и ответные российские. Конечно, в условиях санкций бизнесу сложнее, но мы должны продолжать взаимодействие и искать новые пути ведения бизнеса. Мы так и делаем.

— Какое отношение к санкциям в Европе вообще и в Италии в частности? Кто больше от них страдает — Россия или ЕС?

— Отношение к санкциям отрицательное. Санкции — это инструмент прежде всего политический, который должен ослабить конкурента, нанести удар по его экономике, жизненному уровню населения. Практика показывает, что политических целей они не достигают. От санкций отказываются, когда меняются политические приоритеты у тех, кто их вводит. Полвека существовали американские санкции против Кубы. Были санкции против Ирана. Когда США стали пересматривать свою политику по отношению к этим странам, стали сворачивать и санкции.

На Италии антироссийские санкции отразились значительно. Я на бизнес-форуме приводил данные, что на российском направлении продукции Made in Italy это обошлось в €3,6 млрд. За 2015 год итальянский экспорт в Россию сократился на четверть, прежде всего за счет продукции обрабатывающей промышленности. Раньше Россия была 8-й по важности страной, куда шли поставки из Италии, а теперь она 13-я.

От санкций страдают все — и Европа, и Россия. Но для российской экономики, как мне кажется, более чувствительным было падение нефтяных цен. Мне попадались цифры, согласно которым, из сокращения ВВП России в 2015 году на 3,7% падение нефтяных цен дало 3%, а санкции — 0,5%.

— Когда, на ваш взгляд, можно ждать их отмены?

— Отмены санкций со стороны США я не жду. Россия заявила о себе как серьезный участник мирового политического процесса. Когда обостряется соперничество, маловероятно, чтобы США в скором времени упразднили санкции против России. Вне зависимости от развития событий и действий России будет найден предлог, чтобы санкции оставались. Однако мне кажется, что даже при сохранении мирового соперничества между США и Россией можно было бы отказаться от политики санкций.

У Европы ситуация совсем другая. Европа находится под давлением. Многие государства — участники ЕС высказываются за то, чтобы санкции отменить. И такие настроения в Европе нарастают. Италия уже объявила, что на ближайшем голосовании будет выступать за отмену санкций. Эту точку зрения разделяют Греция, Кипр и некоторые другие.

— Настроения настроениями, но что делает элита и общество, чтобы санкции отменили?

— Премьер-министр Италии Маттео Ренци публично заявлял, что выступает против автоматического продления санкций против России. Они истекают в середине года. Трудно сказать, как именно будут развиваться события. В Евросоюзе есть сторонники сохранения и даже ужесточения санкций против России. Посмотрим. Я оптимист.

— Какие дальнейшие перспективы вы видите для развития итальянского и европейского бизнеса в России, в том числе банковского?

— Несмотря на сложность геополитических факторов, бизнес очень заинтересован в сотрудничестве с Россией, в открывающихся в связи с этим возможностях. Почему Россия интересна для инвесторов? Потому что, например, в ней есть крупные регионы с сильным агропромышленным комплексом, динамично развивающийся пищевой промышленностью. При этом России нужно еще минимум 10 лет для полного развития этого сектора — это открывает потенциальные возможности для инвесторов. К тому же в этом секторе не нужны такие огромные инвестиции, как в нефтяной или газовой промышленности, главным локомотивом может быть средний и малый бизнес.

Итальянский бизнес уже пересматривает подход к экономическим отношениям с Россией. Вместо акцента на простой продаже своих товаров он переходит к совместному производству товаров. Вместо традиционного продвижения Made in Italy взят курс на Made with Italy. Это облегчается девальвацией рубля, что делает более дешевыми внешние инвестиции в России. Такое положение сохранится и в будущем, когда кризисные явления и санкции уйдут в прошлое. Такова новая экономическая реальность, которая сохранится на длительную перспективу.

— Ставка на малый и средний бизнес может себя оправдать? Пока он не очень развит у нас в стране. Много препон для развития. Как оцениваете его потенциал у нас в стране?

— К сожалению, пока в России малый и средний бизнес действительно играет в экономике незаслуженно скромную роль. Он производит лишь 20% ВВП и обеспечивает работой четверть трудоспособных граждан. Вместе с тем такие показатели отражают огромный потенциал малого и среднего бизнеса для развития всей экономики России и обеспечения занятости.

Европейские компании как раз более нацелены на МСБ, чем на крупный бизнес. Кстати, в экономике Италии 92–93% — это именно МСБ. Если продолжать говорить конкретно об интересах Италии, то у нас большой опыт в агросекторе. АПК и пищепром в Италии составляют не менее чем 30–35% ее экономики. Поэтому совместные проекты с такими регионами итальянскому бизнесу очень интересны.

— Что же нужно, чтобы переломить ситуацию?

— В России для изменения ситуации требуются новые механизмы финансирования. Можно использовать опыт итальянской деловой практики создания некоммерческих ассоциаций, которые предоставляют дополнительные обеспечительные инструменты. В Италии такие объединения называются КОФИДИ — консорциумы коллективной гарантии доверителей, они гарантируют возврат банковских кредитов по кредитным сделкам своих участников.

Как правило, они объединяют малые и микропредприятия. КОФИДИ помогают им преодолевать административные и бюрократические преграды при получении кредитов. Без такой поддержки этим предприятиям часто приходилось бы отказываться от хороших проектов. Имущество таких организаций формируется за счет взносов в капитал, членских платежей, спонсорской помощи. Надо посмотреть, в каком сегменте бизнеса в России было бы интересно создавать объединения по типу КОФИДИ.

Сейчас стало экономически выгоднее производить в России то, что ранее импортировалось, — например, товары массового спроса. Если учитывать это, а также приоритеты экономики России, то такие объединения, в том числе с участием итальянских и российских компаний, по этой модели могли бы рассчитывать на поддержку банков.

— Есть ли планы по созданию таких кооперативов в России?

— Мы создали с Федеральной корпорацией по развитию малого и среднего предпринимательства (Корпорация МСП) совместную рабочую группу и намерены с ними внедрить минимум два инструмента. Один — инвестиционный, другой — кредитный. Собираемся создать в России кооперативы по типу КОФИДИ, которые позволяют давать гарантию для кредита тем фирмам, которые сами не могут предоставить гарантию для банков. Это самая болезненная проблема в России, что очень много фирм не могут дать поручительство. Это будет коммерческая организация, которая зарабатывает на взносах и дает поручительства компаниям-членам.

— А кто будет выступать в качестве консорциума? Корпорация МСП?

— Мы предлагаем создать такой консорциум, но, к сожалению, в России нет законного инструмента. Мы выступали в комитете Госдумы, объяснили, что это такое, но сейчас будем заниматься продвижением этого инструмента совместно с Корпорацией МСП.

— Вы говорили, что намерены продвигать два инструмента…

— Да, еще один — кредитный. К нам может обратиться предприниматель, и мы можем подыскать ему зарубежного партнера, технологии, возможности для финансирования проекта. Мы и сами готовы взять на себя финансирование до 70% проекта. К сожалению, больше профинансировать мы не можем, поскольку предприниматель должен нам показать, что он верит в свою идею и готов рисковать своими деньгами тоже.

— Это могут быть кредитные деньги, которые вносит в проект предприниматель?

— Нет, он должен внести только свои собственные деньги. За этим будем внимательно смотреть. Просто не могут быть инвестиции на 100% кредитные.

— О каких суммах финансирования идет речь?

— Сумма нас не беспокоит. Предела нет.

— Минимальный порог предусмотрен?

— Естественно. Проект должен иметь смысл. Это €100 млн.

— Многие иностранные банки сейчас сворачивают свое присутствие в России. Нет ли таких планов у банка «Интеза»?

— Для нас Россия остается стратегическим рынком, стратегической страной в долгосрочной перспективе. Мы не планируем пересмотра этой позиции. Сейчас, конечно, положение сложное. В российской экономике продолжается спад, цены на нефть и доходы упали, западные санкции добавляют проблем. Банковский сектор в России тоже переживает не самые лучшие времена. Что делать в такой ситуации? Мы ориентируемся на долгосрочную перспективу. Кризис не вечен, нефтяной рынок однажды стабилизируется, а бизнес в России уже адаптировался к санкциям, которые тоже однажды будут сняты, во всяком случае, европейские. Рынок здесь может меняться, но он будет всегда и всегда будет большим и привлекательным. Не забывайте, что Россия — не просто страна, это целый континент. Как можно отказываться от работы на нем? Поэтому когда мы смотрим на Россию, то мы должны видеть весь масштаб происходящих на этом пространстве, да и в Евразии в целом, процессов. Не надо ограничивать свой горизонт сегодняшним днем, сиюминутной конъюнктурой.

— Вы упомянули про Евразию в целом. Насколько я понимаю, многие европейские страны рассматривают Россию в качестве плацдарма для выхода на китайский рынок?

— Хочу особо подчеркнуть, что события, которые происходят на огромном евразийском пространстве, имеют глобальное значение. Некоторые планы расположенных там стран грандиозны. К их числу относятся в первую очередь создание и развитие Евразийского экономического союза, проект экономического пояса «Шелкового пути». А на западном краю Евразии уже несколько десятилетий существует и расширяется Европейский союз.
Целью общих усилий должно стать появление на всей этой территории пространства, которое живет если не по единым, то по совместимым правилам. Это инновационная геополитическая и геоэкономическая идея. Мы находимся только в начале ее осуществления.

При сравнении имеющихся подходов к этой проблеме я высоко ценю идеи России. Она видит весь комплекс проблем, в том числе необходимость обеспечения безопасности, решения политических и юридических вопросов, необходимость обеспечить баланс интересов всех сторон. Такой подход даст устойчивость будущей Евразии от Лиссабона до Владивостока. Китай, который располагает в Евразии крупнейшими материальными и человеческими ресурсами, пока отдает приоритет транспортной и инфраструктурной составляющей. Очень важно поддерживать открытость интеграционных процессов в Евразии, подключить к нему широкий круг ключевых игроков, например Индию, Иран и др. Позитивную роль здесь могло бы сыграть использование механизмов БРИКС и особенно ШОС для придания глубины интеграционным процессам в Евразии.
Евросоюз, к сожалению, пока остается в стороне от движения на евразийском пространстве, замыкаясь на трансатлантическом измерении. Однако и в ЕС растет понимание выгодности появления к востоку интегрированного экономического пространства и взаимодействия с ним.

— По моей информации, в апреле российский вице-премьер Аркадий Дворкович, который курирует сельское хозяйство, обсуждал с главой итальянского Минсельхоза Маурицио Мартиной перспективы совместных проектов — итальянцы инвестициями и технологиями помогают сельхозпроизводителям на границе с Китаем, а потом произведенные продукты экспортируются в КНР. Как вы полагаете, такие проекты жизнеспособны?

— У нас есть крупный клиент из Италии, технолог по производству мяса и молока, который уже сделал треугольные инвестиции Италия–Китай–Россия в проекты, связанные с сельским хозяйством. Он сам договорился с китайцами и через нас договорился с российскими компаниями, которые работают на границе с КНР. Так что, думаю, перспективы есть.

— Однако на российско-итальянском бизнес-форуме в Катании, который прошел в конце апреля, много говорилось прежде всего итальянскими чиновниками, что предприниматели из вашей страны не очень стремятся инвестировать, да и экспортировать предпочитают не технологии, а товары.

— К сожалению, это так. Мы очень стремимся их убедить. Но притом что они имеют солидную финансовую базу, пока процесс идет туго. Увы, такой менталитет. Италия — страна не инвесторов, а продавцов. Смотрите, наша ассоциация итальянских фирм в России объединяет 120–130 компаний, а немецкая — 6 тыс., бельгийская — 2,5 тыс., французская — 3 тыс.

— Как процесс евразийской интеграции отражается на банковском сообществе?

— Я думаю, что создание Ассоциации евразийских банков могло бы внести вклад в строительство единого банковского пространства в ЕАЭС. Она стала бы также инструментом для взаимодействия с аналогичными структурами у соседей, в том числе в Евросоюзе, где, кстати, обсуждается создание Европейского банковского союза. Появление такой структуры в ЕАЭС помогло бы интеграционным процессам в банковской сфере, выработке общих норм и правил банковской и инвестиционной деятельности.

— В каком состоянии находится сейчас создание ассоциации?

— Идея встречена положительно, но пока никаких практических шагов не сделано, да и не могло быть. Ведь я озвучил ее только в прошлом месяце. Слишком мало прошло времени.

— Вопрос личного любопытства после посещения визового центра Италии. Не было ли претензий к банку и посольству со стороны Федеральной антимонопольной службы РФ, что оплата консульского сбора принимается только через банк «Интеза»?

— У нас был случай, когда один клиент пожаловался на эту практику. Тогда Федеральная антимонопольная служба провела проверку. Никаких нарушений не обнаружила. Вопрос был закрыт.